Вьющиеся розы - Страница 10

Громкий дверной звонок вывел Дорис из состояния задумчивости. Она приглушила музыку и отправилась к двери, недоумевая, кто это мог явиться к ней без предварительного звонка.

— Привет, дорогуша! — На пороге, улыбаясь своей самой довольной улыбкой, стояла Шарон.

Она была убежденной красавицей и по внешности, и по стилю жизни. Она разговаривала с мужчинами как красавица, она садилась в машину как красавица. И самое удивительное, что все вокруг тоже были убеждены, что она красавица, и вели себя с ней именно таким образом — с чуть большим вниманием, чем ко всем остальным, с чуть большим количеством искренних улыбок и попыток понравиться. Шарон не скрывая, упивалась этим и оттого, что она в любой ситуации была сама собой, становилась еще более привлекательной. То, что у других назвали бы распутностью и бесстыдством, у Шарон было страстностью и свободой. Дорис с ее внешней замкнутостью, строгостью и внутренней ранимостью рядом с Шарон становилось как будто легче дышать. А Шарон в свою очередь заряжалась от Дорис ее чистотой, забывала про цинизм и начинала верить в чудеса. Впрочем, в последнем она бы не призналась даже под страхом смерти.

Сегодня на Шарон был обтягивающий белый топ, который вместе с длинными алыми бусами выгодно подчеркивал пышный бюст, и сливочные шорты. А еще алые босоножки из тонюсеньких полосок кожи и серебряная цепочка на левой щиколотке. Ухоженные каштановые волосы Шарон были собраны в высокий дерзкий хвост, который волнами спадал до середины спины.

— Привет, Рони. — Дорис недоуменно рассматривала нежданную гостью. Потом в ее глазах стал появляться нехороший блеск. — Я же сказала тебе, что занята.

— А что я? — Шарон грациозно обогнула Дорис и бросила сумочку на пуфик. — Я, может быть, пришла, чтобы помочь тебе, своей драгоценной подруге.

Неизвестно, в чем именно Шарон намеревалась помогать, судя по ее внешнему виду, разве что в показе какой-нибудь летней коллекции.

— Я тоже рада тебя видеть, — мрачно изрекла Дорис, закрывая дверь.

— Придумала. — Шарон ослепительно улыбалась. — А давай сделаем перерыв…

— Как будто ты работала.

— …и ты угостишь меня чашечкой чая, — закончила Шарон, не реагируя на язвительное замечание подруги.

Мысленно поздравив себя с окончанием уборки, Дорис еще раз смерила незваную гостью сумрачным взглядом и со вздохом отправилась на кухню.

— Тебе с земляникой и апельсином?

Кухня была погружена в мягкие тени яблоневых ветвей. Было жарко и почему-то пахло корицей.

— Пожалуй, да. — Шарон внимательно рассматривала прическу Дорис. — Ну и кто он? — без предисловий спросила она, усаживаясь на табурет и перекидывая ногу за ногу.

Руки Дорис замерли над баночкой с заваркой.

— Кто — он?

— Кто тот счастливчик, по которому ты куксишься?

— А тебе какое дело? — огрызнулась Дорис. Потом поняла, что выдает себя с головой, и попыталась смягчить. — А вообще-то с чего это ты взяла?

Шарон только ухмыльнулась.

— Во-первых, ты выглядишь очень ухоженной, чего, прямо скажем, я давненько за тобой не замечала.

— Но…

— Успокойся, подруга. Ухоженной — значит женственной, а не просто помытой и засунутой в деловой костюм. — Шарон встала, чтобы достать пепельницу. — А во-вторых, ты слегка зареванная и потерянная. И к тому же агрессивна гораздо больше обычного.

Она говорила так убедительно, что Дорис даже притормозила у зеркальной полочки, чтобы разглядеть следы легкой зареванности.

А потом вдруг ей нестерпимо захотелось рассказать о той удивительной встрече и о мужчине, от взгляда которого начинают пылать щеки. Ведь Шарон знает, что такое любовь, она должна ее понять. Хотя причем здесь любовь? Шарон просто не скрывает своего интереса к мужчинам и умеет общаться с ними. И откуда только выплыло это слишком громкое и слишком надежно запрятанное слово.

Дорис собрала поднос и осторожно, чтобы ненароком не расплескать чай, понесла его в гостиную. Шарон вместе со своей пепельницей последовала ее примеру.

Дорис молча наливала чай. Шарон не торопила ее, потому что чувствовала, что слова уже готовы сорваться с губ подруги. Удивляясь своим мыслям, краснея и временами сбиваясь, Дорис рассказывала о Стиве Тайлере. Но Шарон, поглядывая на нее поверх краешка чашки, только поводила тонкой бровью. Она не вставила ни одного замечания и молчала до тех пор, пока Дорис со вздохом не откинулась на спинку кресла. Ей почему-то вдруг стало все равно, что сейчас скажет Шарон. Дорис почувствовала, что самое главное она уже знает.

— И это все? — Шарон звякнула чашкой о блюдце.

Дорис перевела на нее рассеянный взгляд.

— Это — все? — с нажимом переспросила Шарон. — Ты несколько минут проговорила с этим парнем и решила, что это любовь всей твоей жизни?

— Я ничего не говорила про любовь.

— Да ладно, — презрительно фыркнула Шарон. — Слушай, а ты теперь вообще не будешь никуда ходить, да? Правильно, а вдруг там встретится какой-нибудь вполне реальный человек, которому ты и вправду понравишься. И что ты ему тогда скажешь? Я бы рада, но, извини, жду того, сама не знаю кого. Придумала, что я ему нужна, и жду. Ты с тем же успехом могла бы влюбиться в прохожего, случайно толкнувшего тебя на улице. И шансов на взаимность у тебя было бы примерно столько же.

Дорис молча смотрела на подругу, и по ее глазам не было понятно, слышит ли она вообще что-нибудь.

— Дорис, дитя мое… — Шарон в возмущении поставила блюдце с чашкой на стол, — посмотри на себя. Ты же совсем не повзрослела! Мозги девочки-подростка в теле взрослой женщины. Ты пребываешь в каком-то нереальном мире. Ты начиталась книжек про вечную любовь и делаешь вид, что веришь им! Это только в твоих детских фантазиях можно связать свою жизнь с первым встречным. Да не просто связать — а быть счастливой.